Интересно, какая кошка пробежала между подчиненными? И главное — когда? Вроде же не ссорились?

— Ладно, — со скрипом согласился Родион, — кто не рискует, то не пьет шампанское. Твой план, Пауль, тебе и реализовывать. Федор Михайлович, возьми на себя оборону. Сильно не затягивай, как увидишь — керосином запахло — сразу вызывай подмогу.

— Есть, — лейтенант козырнул, — разрешите идти?

— Ступай с Богом, Федор Михайлович.

Глупая была затея возвращаться кружным путем по бездорожью, чтобы застать нападающих врасплох. Солончак, как назло, сменился песчаником. Броневики оказались перегружены, ибо не рассчитаны на такое количество народу. Трижды пришлось выпускать штурмовиков и буквально вытаскивать на себе грозные боевые машины, беспомощно барахтающиеся в песке.

А Федор вышел на связь почти двадцать минут назад…

Сначала все шло по плану, наемники покинули окопы и уверенно поперли в атаку, как и предсказывал Нойманн. Вот тут бы и самое время их прижучить. Но проклятая пустыня рассудила по-своему, ухватила технику за колеса, удержала, насколько смогла. Спутала все карты.

Ну хоть с топографией не ошиблись, вышли точно в профиль вырытых окопов. Не останавливаясь, а только снизив скорость до минимума, прямо на ходу выпустили бойцов, затем открыли огонь из всех стволов и пошли на штурм.

Захват прошел быстро, почти без эксцессов. Большая часть наемников погибла в перестрелке, небольшая группа дезорганизовано отступила. Родион категорически запретил преследование, планы поменялись и десяток сбежавших бандитов его больше не волновали.

В качестве трофея захватили целехонький Хаммер и основательно обгоревший экстрим-трак. Последний, к сожалению, пришлось бросить, так как восстановить без необходимых запчастей не представляется возможным. А жаль, хорошая машинка, хоть и старая.

Радость от победы оказалась недолгой, когда принялись подсчитывать потери. Бандиты почти успели завершить атаку, уничтожив большую часть обороняющихся. Федор Михайлович оказался тяжело ранен, боцман убит. Из морячков выжили трое, и еще одному «крысобою» повезло отделаться легким ранением. Штурмовики похоронили шестерых. Потери среди гражданских — семеро.

Увидев результаты перестрелки, Родион пришел в уныние. Хотели показать собственную силу и надавать пощечин, а в результате получили под дых. Не хотел же соглашаться на эту глупую авантюру. Но все вышло именно так, как и предполагал.

Интересно, что там у Геймана? Ракету пустили к небу больше двух часов назад. Если бы Лев Исаакович сумел отбиться, непременно сообщил бы. Но рация упрямо молчит… значит, ничего хорошего ожидать не приходится. Лагерь, скорее всего, захвачен. А вместе с ним груз, люди, техника и артефакт. Решение расчистить путь для колонны от бандитов обернулось фиаско для штурмовой группы.

Подбитые грузовики придется бросить, на возню с ремонтом времени нет. Еще немного, и наступит жара. Ведение боевых действий в полдень — неминуемый суицид.

Пауль, оставшись без помощника в лице Федора Михайловича, внезапно сник и бравурных речей больше не заводил. А впрочем, вообще никаких не заводил, старался, по возможности отмалчиваться или отвечал односложными фразами. Наверное, чувство вины гложет.

Как возвращать потерянное, Родион имел очень смутное представление. Брать захваченный лагерь штурмом? Поставить жизнь гражданских под еще большую угрозу? Организовать переговоры и попробовать откупиться? Придется отдать почти все, резко уменьшив шансы добраться до цели путешествия. Может, развернуться обратно и взять город? А есть ли в этом хоть малейший смысл? Даже воды набрать некуда, обе цистерны остались в лагере.

Родион смотрел в окно на проносящийся мимо пустынный ландшафт и напряженно размышлял.

Без разведки и больших потерь среди гражданских обоз нам не отбить. А на разведку нужно время. По африканскому солнцепеку ползать по пустыне в плюс пятьдесят? Нереальная задача! Значит, все равно придется ждать наступления вечера. Нужно найти место для дневки на побережье Нила. Набрать воды, хотя бы в канистры. Это сейчас главное. Затем установить наблюдение за лагерем и попытаться организовать переговоры. Пообщаться с главарем. Понять, чего хотят бандиты, и можно ли с ними найти общий язык?

А уже потом делать выводы и принимать решения.

Глава 12

Джарваль

Джарваль Абу’л-Камир ибн Рашид аль-Хаур-Факкан проснулся с тяжелой головой и предчувствием неминуемой беды.

— О Аллах, Господь наш, одари нас добром в этом мире и защити нас от мучений в Огне! — пробормотал он вполголоса и принял вертикальное положение на кушетке.

Вчерашние приготовления отняли слишком много сил и времени. Засада оказалась готова лишь к утру и Джарваль так вымотался, что не выдержал и прилег на полчасика перед рассветом. День предстоит сложный и ответственный, неверные попадут в расставленную ловушку, ибо не родился еще человек, что смог бы одолеть Джарваля в тактике и стратегии. Едва голова шейха коснулась импровизированной подушки, он мгновенно уснул с чувством выполненного долга и полного душевного равновесия.

Сновидений не было. Только пустое и черное ничего. Тело Джарваля получило столь необходимую в его возрасте передышку и теперь готово к новым свершениям во имя Аллаха. Но пробуждение не принесло удовольствия, а только странный и беспричинный гнев и раздражение. Еще никогда в жизни Джарваль не испытывал настолько сильного предчувствия беды, как сегодня утром.

Он давно уже не боялся смерти. В его возрасте, при его положении и с его образом жизни смерть может подкараулить в любую секунду. Страх преследует по пятам только первые два года, а затем слабнет и отступает под несокрушимой поступью воли. Смерть — естественное завершение бренного существования человеческой оболочки. Тому, кто зло творит, злом и воздастся. А кто праведные дела вершит, войдет в Рай с легким сердцем и чистой душой.

Страх смерти — одна из граней испытания, ниспосланная Аллахом для проверки чистоты помыслов и глубины веры. Неверующего человека страх парализует, лишает рассудка, побуждает к необдуманным поступкам. Чувство страха растет и ширится, и, как полноводная река реальности, устремляется в ужасающий и смертоносный водопад на обрыве безысходности. Истинно верующим страшиться нечего, после смерти их ждут сады Фирдауса. И да пребудут они в них вечно и не пожелают для себя перемен.

Противостояние животному страху оголяет саму суть человека, его уровень развития, воспитанность, культуру, умение подчинять тело разуму и воле Аллаха.

Всего час назад эмир Джарваль спокойно жил, чувствовал, мыслил, раздавал приказы и планировал деяния. Был уверен в себе и своих людях. Почему же теперь его мучает дурное предчувствие?

И сказал Аллах, я никому не дам вас обидеть, в нужный момент помощь окажется рядом с вами.

Джарваль почувствовал, как внезапно засосало под ложечкой. События ускоряются и на рефлексию нет времени. Решение придется принимать незамедлительно. Конвой Метрополии приближается, и как только будет сделан первый выстрел, назад пути уже не будет.

Джарваль резко мотнул головой, приводя разбегающиеся мысли в порядок.

Разве он трус? Разве он когда-нибудь пасовал перед трудностями? Разве он предавал собственные идеалы?

Неверные нарушили границы его сферы влияния, убили его людей и сожгли его машины. Уже за одно это они должны быть наказаны в назидание другим. Ибо никто не смеет оспаривать власть и могущество эмира, не рискуя при этом собственной жизнью.

Аллах сказал: «Вас еще призовут воевать против людей, обладающих суровой мощью. Вы сразитесь с ними, или же они обратятся в ислам».

Он все делает правильно. Тогда почему же всем сердцем предчувствует беду?

Не важно, сколько у неверных оружия, их слабость в том, что они не на своей земле. Пустыня для белого человека не самое лучшее место на свете. Даже ему, с детства привыкшему к адской жаре, в последнее время становится трудно переносить зной на открытом воздухе. Что говорить об изнеженных неверных? Их дни сочтены. Есть такие растения и животные, которые не выживают на солнце. Что находится в пустыне, то принадлежит пустыне. Если ты не сумеешь выжить, то становишься ее частью, в виде иссушенных солнцем костей.